Что такое аскетика

О некоторых аспектах православной психологии как пропедевтики аскетики

«Горе нам, что не знаем душ своих и того, к какой жизни мы призваны, и эту жизнь немощи, это состояние живущих, эти скорби мира, пороки его и утешения считаем имеющими какую-то значительность.» (Преп. Исаак Сирин, Слова подвижнические, Слово 80)

Говоря о прикладной важности православной психологии, как подлинной науки о душе, дающей предельно точные ответы на все вопросы понимания тримерной телесно-душевно-духовной природы человека, как и предельно точное понимание сути и природы абсолютного большинства психологических и душевных проблем современного человека, нельзя обойти стороной и такой специфической области для руководства (душепопечения), как духовно-аскетическая практика.

К большому сожалению, в силу целого ряда причин объективного и субъективного характера и, прежде всего, доминанты в индивидуальном и массовом сознании потребительских, гедонистических и эвдемонических ценностей и идей, святоотеческая духовно-аскетическая практика и монашеская традиция в последнее время пришли в упадок.

«Важная примета кончины монашества – повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностию на показ. Весьма часто актерскою наружностию маскируется страшная безнравственность. Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов актеров.» (Св. Игнатий Брянчанинов, Избранные письма, «Письма к монашествующим», п. 48)

В данной связи с потерей опыта и практики «умного делания» в его подлинно аскетическом виде духовного водительства, теряется как сама традиция аскетики, так и преемственность внутреннего делания. В итоге при отсутствии методологии аскетики, традиции и духовных школ внутреннего (умного) делания, всё православное подвижничество и делание переносится сугубо на внешние формы и стороны, не затрагивая глубинных основ личности.

Следствием этого с одной стороны является абсолютная бесплодность душевных усилий многих верующих на протяжении десятков лет остающихся в неизменном внутреннем состоянии в силу механического повторения по кругу одних и тех же ритуалов и священнодейств, лишённых личностного понуждения и углубления во внутреннее делание.

С другой стороны, при отсутствии соответствующей методологии аскетики, традиции и наставников внутреннего делания, другая часть верующих пытается сегодня заниматься умным деланием на свой страх и риск (самочинно) по многочисленным псевдо-руководствам и пособиям, оказываясь в ещё более тяжком положении и впадая в такие изменённые состояния, как одержимость, прелесть, помешательство, психопатия, радикализм, деменция и др., именуемые религиозной психопатологией.

Таким образом, православной традиции и культуре сегодня как воздух нужна прикладная святоотеческая психология не только как инструмент работы с вызовами времени, а и как инструмент пропедевтики аскетики для обоснованного руководства в духовно-аскетической практике.

Что же такое пропедевтика аскетики ?

Аскетика (от др-греч. ασκεσις — «упражнение»), т.е. разновидность тренировки. Аскетизм — преднамеренное самоограничение, самоотвержение и исполнение обетов, для достижения высших духовных целей. В христианском понимании аскетика — это раздел православного богословия, предметом которого является изучение процесса возрождения, исцеления падшего человеческого естества в ходе христианского подвижничества. Аскетика может быть названа наукой о сущности христианского подвижничества.

Пропедевтика (от др.-греч. προπαιδεύω — «предварительное обучение»), т.е. предварение или введение в какую-либо науку или искусство. Говоря другими совами, пропедевтика — это сокращенное систематическое изложение какого-либо знания, науки или искусства в более удобной для восприятия подготовительной форме.

Таким образом, пропедевтика аскетики — это предварительное знакомство с аскетикой, как духовной наукой о сути христианского подвижничества.

Аскетика — это прежде всего духовная наука и практика, которая опирается на очень специфические законы и закономерности преимущественно духовного и душевного характера, а потому не связана напрямую с естественно-научными взглядами и представлениями вещественного характера. Именно этим обстоятельством объясняется то, что многие аскетические принципы идут вразрез существующим материальным представлениям и не могут быть поняты с рациональных и естественнонаучных представлений.

В то же время за православной аскетикой стоит очень мощная и стройная система высшего духовного знания о телесно-душевно-духовной природе человека и его высшем духовном предназначении, истинность которого не вызывает сомнений, поскольку это сакральное знание было подтверждено духовным подвигом огромного числа православных подвижников и монашествующих, достигших на этом пути не поддающихся никакому пониманию высот христианской добродетели, благодати и подлинной святости.

Таким образом, источником аскетики является святоотеческий духовный опыт, то есть познания христианских подвижников (аскетов), уже прошедших путь совлечения «ветхого» человека и возрождения нового человеческого естества.

Аскетика опирается на письменные свидетельства христианских подвижников, передавших свой опыт для следующих поколений христиан.

Особенностью аскетики является то, что она нацелена не на внешний мир, а на познание и достижение высших человеческих возможностей духовно-нравственного характера, которые открываются человеку в результате отречения от мира и целенаправленного стяжания добродетелей под действием благодати Святого Духа. Таким образом, православная аскетика является весьма необычной наукой и практикой, направленной на изучение не повседневной реальности, а на изучение и раскрытие характера взаимодействия человека с Божественной благодатью, а также тварными и нетварными Божественными энергиями.

Вот почему аскетика показывает синергийный, т.е. Богочеловеческий смысл христианского подвижничества, раскрывая его основание как в человеческой воле и природе, так и Божественной. В отличие от всех существующих естественных наук аскетика исследует вышеестественное (сверхъестественное) содержание христианского подвига и подвижничества, обучая т видеть в нем божественное присутствие и промысел.

Аскетика ни коим образом не связана с иллюзорностью или мистической фантазией (воображением и представлением). Как и христианскую психологию, аскетику можно в полной мере считать научной категорией, хотя и весьма специфической, поскольку она имеет дело с практикой и многовековой традицией, т.е. с живым духовным опытом христианского подвижничества. Вот почему аскетику можно в полной мере называть наукой о сущности христианского подвижничества

«Аскетика имеет «своим предметом выяснение законов духовного подвига в его историческом проявлении и фактической данности». Сущность Аскетизма может быть понята и определена с точки зрения учения о спасении, учения о способах и средствах усвоения спасения, совершенного Иисусом Христом.» (Аскетизм по православно-христианскому учению, С.М. Зарин)

С точки зрения парадигмы нравственно-ориентированной христианской психологии, смысл аскезы состоит не в безрассудном, а в глубоко разумном, т.е. совершенно осознанном отказе от всего второстепенного и суетного в жизни, ради достижения высшего и самого главного — духовного, т.е. божественного.

Проще говоря, смысл аскезы состоит в практическом преодолении сопротивления силы человеческой страстности и животности (повреждённости эгоизмом), как системы физических, душевных и духовных препятствий (страстей), закрывающих от человека Бога.

Таким образом христианская (православная) аскетика – это не что иное, как практический способ умерщвления эгоизма и совлечения «ветхого» человека. Совершенно естественно, что будучи практикой, аскетика имеет свою стройную систему и методологию, которая в различных формах детализации была изложена аскетами и святыми отцами церкви в многочисленных духовно-аскетических трудах.

В сущностном психологическом понимании духовно-аскетическую практику можно представить в виде естественно-сверхъестественного знания о трёх качественных состояниях человеческого естества (телесном, душевном и духовном) и трёх ступенях, этапах или уровнях духовного возрастания (новоначалие, середина, совершенство), символизирующих соответствующие изменения во всей человеческой природе на аскетическом пути стяжания христианской добродетели.

«Вот три способа ведения, с которыми сопряжено все течение человека в теле, в душе, в духе. С того времени как начинает человек отличать зло от добра, и пока не изыдет он из мира сего, ведение души его пребывает в сих трех мерах. Сии же меры у отцов называются: естественное, противоестественное и сверхъестественное.» (Преп. Исаак Сирин, Слова подвижнические, Слово 28 )

«Три состояния жизни признал разум: плотское, душевное и духовное. Каждое из них имеет свой собственный строй жизни, отличный сам по себе и другим неподобный.

Плотское устроение жизни то, когда всецело предаются удовольствиям и наслаждениям настоящей жизни, ничего не имея из душевного или духовного устроения, и даже не желая стяжать то.

Душевное стоит в средине между грехом и добродетелью, когда пекутся о довольстве и здоровье тела, и заботятся о славе человеческой, равно и труды по добродетели не отметают, и избегают дел плотских, не прилежат ни к добродетели, ни к греху: к добродетели, по причине несладости ее для них и притрудности, а греху, из за страха лишиться человеческих похвал.

Духовное же устроение – то, когда не изволяют иметь ничего из первых двух и не допускают худа, отличающего каждое из них, но, будучи свободны от того и другого, на посребренных крылах любви и бесстрастия, перелетают чрез оба состояния, не позволяя себе делать ничего из запрещенного». (Преп. Никита Стифат, Вторая сотница естественных психологических глав об очищении ума)

Таким образом пропедевтику аскетики можно рассматривать в качестве методологии трансформации или преобразования (преображения) человеческого естества в ходе христианского подвижничества со сменой соответствующих состояний:

• телесное (эго состояние) — рациональное мышление (противоестественное),
• душевное (жертвенное состояние) — нравственное мышление (переходное к естественному),
• духовное(состояние святости) – духовное сознание (сверхъестественное).

В основе психологии аскетики и духовно-аскетической практики лежит святоотеческое учение о страстях души и соответствующих добродетелях, основанное на священном знании о трёх уровнях повреждённости человеческой природы:

• первородном,
• родовом,
• личном.

Литература по теме:

• Вадим Коржевский. Пропедевтика аскетики, компендиум по святоотеческой православной психологии.
• Святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты Том 1 — 2.
• Святитель Игнатий Брянчанинов. Приношение современному монашеству.
• Преподобный Исаак Сирин. Слова подвижнические.
• Преподобный Исаак Сирин. О Божественных тайнах и о духовной жизни. Новооткрытые тексты.
• Добротолюбие Том 1 — 5.
• А.И.Сидоров. Творения древних отцов-подвижников.
• Святитель Григорий Палама. Собрание творений.
• Преподобный Макарий Египетский. Собрание творений.

Аскетика

Смотреть что такое «Аскетика» в других словарях:

• АСКЕТИКА — (этим. см. аскет). Учение о подвижничестве. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. АСКЕТИКА часть богословия, рассматривающая вопросы об умерщвлении плоти для спасения души. Полный словарь иностранных слов … Словарь иностранных слов русского языка

• АСКЕТИКА — АСКЕТИКА, аскетическое богословие, богословская дисциплина, изучающая и обосновывающая принципы аскетизма … Современная энциклопедия

• аскетика — сущ., кол во синонимов: 1 • учение (42) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

• Аскетика — АСКЕТИКА, аскетическое богословие, богословская дисциплина, изучающая и обосновывающая принципы аскетизма. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

• Аскетика — или Аскетическое богословие см. Богословие … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

• Аскетика — … Википедия

• аскетика — аск етика, и … Русский орфографический словарь

• аскетика — (грч аѕкео) наука за аскетизмот … Macedonian dictionary

• Отречение от всех благ мира — Аскеза (от греч. ασκεσις «упражнение») вид духовной практики, преднамеренное самоограничение, самоотвержение, либо исполнение трудных обетов, порой включающий в себя самоистязание. Цель аскезы достичь определённых духовных целей, либо приобрести… … Википедия

• Отречение от мира — Аскеза (от греч. ασκεσις «упражнение») вид духовной практики, преднамеренное самоограничение, самоотвержение, либо исполнение трудных обетов, порой включающий в себя самоистязание. Цель аскезы достичь определённых духовных целей, либо приобрести… … Википедия

VIII. Монашество, аскетическая литература, блж. Иероним

Литература: Карташев; Шмеман. Исторический путь; Мейендорф. Введение; Meyendorff. The Orthodox Church; Chadwick; Runciman. Byzantine Civilization; Quasten.

1. Мы уже не раз упоминали монашество и монахов, что и естественно, ибо в эпоху великих догматических споров монашество играло значительную, если не ключевую роль. Поговорим о его возникновении.

Монашеская жизнь появилась, как нечто определенное, в Египте и оттуда быстро распространилась по всему миру. Конечно, это не случайно, что монашество появилось в то время, когда завершились гонения и христианство стало модным. Монахи стали бескровными мучениками тогда, когда кровавое мученичество прекратилось. Они послужили некоторым противовесом «официальному христианству». Жители христианской империи подвергались опасности забыть, что Империя была иконой и символом, а не реальностью; опасность была в отождествлении Царства Божия с земным царством. Монахи, из-за своего ухода из общества в пустыню, исполняли пророческое и эсхатологическое призвание Церкви, они напоминали христианам, что Царство Божие – не от мира сего.

Основная черта монашества – его фундаментально библейский характер. Пустыня – это место, где нет воды, нет жизни. Там царит смерть и дьявол. Удалиться в пустыню было актом очищения; это был уход не от жизни, а от всех суррогатов Царствия Божия, предлагавшихся обществом. И чем благополучнее общество, тем более суровые испытания накладывали на себя монахи.

Немного позже монашество вернулось в города, осознав, что присутствие диавола сильно и там…

2. Довольно быстро в монашеском движении выкристаллизовались три основные формы.

I. Отшельничество. Обычно его появление связывается с именем преп. Антония Великого, чье житие написал сам св. Афанасий Великий. Родился Антоний около 250 г. в зажиточной коптской христианской семье. Антоний не учился в школе и был безграмотен. Греческим языком он не владел. Около 270 г., будучи еще совсем молодым человеком, он услышал в церкви евангельские слова: «Если хочешь быть совершенным, раздай все, что имеешь, бедным и следуй за Мной». Этот призыв Христа произвел на юношу самое глубокое впечатление. Он раздал бедным родительское имение, после чего устремился в пустыню. Вначале он жил на краю своей деревни, но со временем удалялся все далее и далее от человеческого жилья. Однако очевидно, что он не новаторствовал, а притягивался к уже существующему и не им изобретенному пустынножительству. Жил св. Антоний в пустыне до 356 г., когда скончался 105 лет от роду. Первый период его жизни, столь любимый живописцами и писателями, – это открытая борьба с диаволом. Затем к Антонию начали стекаться ученики и последователи, и он вышел из затвора, чтобы стать их учителем и руководителем.

II. Но настоящую свою форму монашество приобрело с преп. Пахомием Великим (286-346). Это – общинная жизнь. Пахомий тоже был коптом. В отличие от св. Антония он происходил из языческой семьи. Около 314 г., вернувшись с военной службы, крестился и поселился в пустыне. Вскоре он собрал возле себя других аскетов и учредил общее житие – кпйньвйпт. Вокруг Пахомия образовались девять таких общежитийных монастырей, получивших название Лавра. Это было целое монашеское государство, объединяющее тысячи людей железной военизированной дисциплиной. Все они были подчинены одному настоятелю – преп. Пахомию – и одному уставу, созданному им. Каждый монастырь был обнесен стеной. В больших корпусах жило по 40 монахов. Размещались они по видам труда.

Сестра Пахомия, подражая брату, организовала подобные уставные монастыри для женщин.

III. Эту форму монашества, сложившуюся в то же время, можно характеризовать как полуотшельничество, или скитскую жизнь. Она зародилась в пустыне УкЮфпт (отсюда и современное название – скит) в местности Нитрия, к западу от Нильской дельты.

Во второй половине IV в. там было более 5000 монахов. Они имели общую церковь, куда сходились по субботам и воскресеньям. Их обслуживали пресвитеры из ближайшего кафедрального центра, города Гелиополиса. Характерно, что монашество долгое время рассматривалось как движение мирян. Питались они единолично. Обычный их труд и заработок состояли в плетении корзин и рогожек.

Нитрийское монашество дало выдающихся аскетов: Нафанаил, Вениамин, Макарий Египетский и др. Они прославились такими подвигами, как сыроядение, бдение, стояние на ногах всю ночь, почти неядение, отдание своей плоти диким зверям.

Еще при жизни св. Пахомия выдвинулся знаменитый отец коптского монашества Шенуда, принявший постриг у Пахомия в 343 г. девятилетним мальчиком. Он был грозным, властным игуменом, каравшим строптивых и провинившихся плеткой и посохом. Население боготворило Шенуду, ибо он широко помогал бедным. Игумен царил в своем крае, как некий грозный пророк, наподобие Илии в Израиле: вникал во все дела местной жизни, судил и обличал недостойных. Государственная власть вынуждена была очень с ним считаться. Даже варвары-кочевники и разбойники боялись Шенуду и старались не ссориться с ним.

3. Монахи заполонили и весь остальной Египет, особенно покинутые при разных войнах крепости и города. К этим новым героям христианства начались паломничества со всех концов Империи.

Из Египта монашество распространилось в другие страны. В Палестине отшельник Иларион, язычник по происхождению, ввел египетскую организацию монашества. Около него, близ Газы, собралось несколько тысяч любителей пустынножительства. Южнее Иерусалима в Иудейской пустыне начинал свой путь уже известный нам Епифаний, впоследствии епископ Кипрский. Излюбленным местом монахов стала также гора Синай, где позже был основан монастырь св. Екатерины. Следует отметить и международный характер палестинского монашества, где было много общин – как греческих и сирийских, так и армянских и латинских, а чуть позже и грузинских.

К северу от Ливана и до Армении распространены были пустынножители – подвижники-одиночки, прибегавшие к самым крайним формам аскетизма. Они носили вериги, питались только травами, приковывали себя цепями к скалам. Чуть позже там развилось столпничество. Самым известным столпником стал преп. Симеон (356-459). Столпники пользовались крайним почитанием как простого народа, так и интеллектуалов. К св. Симеону Столпнику, например, за советом ходили даже императоры.

И св. Иоанн Златоуст, и блж. Иероним в свое время ходили к этим отшельникам на выучку, чтобы узнать на опыте их формы аскезы. Иоанн Златоуст нажил так себе тяжелый гастрит, от которого потом страдал всю жизнь.

Конечно, в раннем монашеском движении наметились и определенные проблемы, главная из которых – некоторый «индивидуалистический» характер движения и его неуправляемость. Насколько монахи вписывались в церковную организацию? Насколько они зависели от епископов? Св. Афанасий в своем «Житии св. Антония» многократно подчеркивал приверженность святого Православию и то, что он постоянно находился в евхаристическом общении со своим законным епископом.

Другие возникающие вопросы носили более экзистенциальный характер. Добивался ли монах лишь своего собственного спасения? Были ли у монашеского движения социальные цели? Ударение на преобладание социальных целей аскетического движения было главной чертой организационной деятельности св. Василия Великого.

4. Если преп. Антоний дал пример, то настоящую организацию и внешнюю форму монашеству дал свт. Василий Великий. Его правила основаны на организованности, дисциплине и социальном служении.

Свт. Василий видел монашеское призвание не только в личном стремлении к спасению, но и в неотрывном от него евангельском требовании любви к ближнему и служении ему.

Св. Василий первый оформил институт послушничества и разработал обряд пострижения в монашество. Особое ударение он сделал на послушании. Говорят, что до св. Василия монахи понимали больше бедность и чистоту, чем послушание. Василий предписал строгие епитимьи для тех, кто будет предпринимать аскетические подвиги без благословения духовника.

Правила св. Василия способствовали упорядочению жизни монахов и собиранию их в стены монастырей из первоначального рассеянного и недисциплинированного состояния. В таком уставном порядке были очень заинтересованы и церковные, и государственные власти. Монахи вольные, весьма почитавшиеся простым народом за их пророческий обличительный тон, начинали бродить по городам. Их впутывали в суждения о поведении административных и судебных властей. Часто, не разбираясь в сути дела, монахи порывались защищать тех, кого, по их мнению, обижали или притесняли. Отсюда даже возникали народные бунты.

С другой стороны, в середине IV в. из Месопотамии в Малую Азию начали проникать члены секты мессалиан – дуалистической ереси, приверженцы которой считали, что в каждом человеке обитает дьявол, которого можно изгнать не церковными таинствами, а личными аскетическими подвигами. К сожалению, мессалиане начали проникать и в монашескую среду и соблазнять слабых.

Чтобы избежать всех этих отклонений, св. Василий и ввел строгий епископский контроль над монашескими общинами. Однако этот контроль оказывался добром лишь в том случае, если сам епископ был достойным человеком. В противном случае могло случиться иначе: через тридцать лет после смерти Василия епископ Кесарийский использовал монахов для запугивания городской милиции, оказывавшей защиту направлявшемуся в ссылку св. Иоанну Златоусту, а еще через несколько десятилетий монофизитские епископы приводили в города толпы своих сторонников-монахов, терроризировавших всех и сметавших все на своем пути.

Уже в третьем-четвертом поколении монашеского движения выявились основные его проблемы. В монастыри часто приходили люди, пытавшиеся уклониться от своих гражданских обязанностей, скрывавшиеся от кредиторов или от сборщиков податей, иногда беглые преступники, иногда гомосексуалисты, и нередко просто люди, руководимые искренними намерениями, но не представлявшие себе монашеской жизни и стремившиеся совершить хотя бы один яркий поступок в жизни. Благодаря большому количеству случайных людей, неизбежно попадавших в монастыри, монашеское движение, даже в самых своих лучших и самых чистых формах, всегда зависело от харизматических лидеров и ярких личностей. Необходимо было выработать эффективные механизмы для контроля.

Итак, напряжение между иерархическим порядком и харизматическим служением неизбежно присутствовало и в монастырях.

5. Уже в IV в. получила также развитие «теория аскетизма». Она прежде всего связана с именем константинопольского архидиакона Евагрия Понтийского, близкого друга Григория Назианзина. Богословски Евагрий был убежденным оригенистом, придерживавшимся многих заблуждений своего учителя. Из-за любовной истории в ранней юности Евагрий бежал из Константинополя в Иерусалим и наконец в Египетскую пустыню, где стал одним из наиболее влиятельных духовных писателей своего времени. Евагрий классифицировал восемь главных грехов и затем связал их с различными частями души, описанными Платоном. Он первым описал своего рода «методы» аскетической духовной брани, созерцания, молитвы и т.д. Высшей формой молитвы была бессловесная и безобразная молитва ума. Евагрий любил использовать в своих духовных писаниях острые глубокомысленные и многозначные афоризмы. Нужно сказать, что в них Евагрий оставался на вполне православных позициях. После его осуждения V Вселенским Собором (553 г.) многие любимые монахами аскетические писания Евагрия переписывались под другими именами и таким образом сохранились. Часть их под его собственным именем, наряду с другой классикой духовной, аскетической литературы, вошла в «Добротолюбие».

Учеником Евагрия был отец западного монашества – преп. Иоанн Кассиан – монах скифского происхождения (Малой Скифией тогда называлась территория, на которой сегодня находится румынская Добруджа). Около 400 г. он уехал из Египта, где начались гонения на оригенистов, в Константинополь. Тогдашний архиепископ столичного града свт. Иоанн Златоуст рукоположил его в диаконы. После ссылки св. Иоанна в 404 г. Кассиан уехал в Рим, откуда вскоре перебрался в Массилию (Марсель), где основал несколько мужских и женских монашеских общин по восточному образцу.

В своих сочинениях Иоанн Кассиан научил латинских читателей лучшему, что уже существовало в восточной аскетической традиции. К несчастью для Кассиана, он высказал ряд критических замечаний в адрес блж. Августина, который пользовался таким авторитетом на Западе, что богословская репутация Кассиана была сильно подорвана. Тем не менее трудно переоценить его роль в развитии западного монашества: когда более чем через сто лет преп. Венедикт (Бенедикт) создавал свой устав, в его основу легли правила св. Иоанна Кассиана.

Преп. Иоанн Кассиан прибыл на Запад в критический момент. Западные христиане, уже прочитавшие в латинском переводе афанасьевское житие св. Антония и повествование Руфина о египетских отцах-пустынниках, захотели иметь собственных святых. Аквитанский публицист Сульпиций Севир написал приобретшее широкую популярность житие епископа-аскета св. Мартина Турского. Большая часть его была фантазией самого Сульпиция, который хотел доказать, что Галлия способна произвести на свет подвижника, превосходящего даже египетских отцов. Мартину приписывались бесчисленные чудеса, и благодаря историческому роману Сульпиция Севира он стал одним из самых популярных святых варварского Запада, главным образом как военный святой, покровитель воинских добродетелей. Однако св. Иоанн Кассиан относился к такому ажиотажу вокруг различных чудес с большим недоверием. Достойная цель подлинной аскетической традиции, по его глубочайшему убеждению, не поиски чудес, но достижение молитвы от чистого сердца.

Благодаря своим умеренности и трезвости св. Иоанн Кассиан проделал на христианском Западе приблизительно ту же работу, что и св. Василий Великий на Востоке, хотя, в отличие от Василия, он был убежден в абсолютном преимуществе отшельнического образа жизни перед киновией. Влияние Иоанна Кассиана ясно видно в Уставе преп. Венедикта Нурсийского. Преп. Венедикт даже распорядился, чтобы «Собеседования» (Collationes) Кассиана читались в монастыре перед повечерием. Позже во время чтения монахам стали подавать легкую трапезу. Отсюда происходит итальянское слово collazione, что значит «второй завтрак» (lunch).

Для человека, знакомого с западной историей Церкви, слово «бенедиктинец» ассоциируется с суровым аскетизмом и ученостью. Сам преп. Венедикт, основавший свой монастырь в 529 г. на Монте Кассино, не уделял в своем Уставе особого места ни тому, ни другому. Главными чертами правила св. Венедикта были простота и самодисциплина, а не суровость епитимий и умерщвление плоти. Устав св. Венедикта не рассчитан на поиски монахов среди тех, кто был неудачником в этом мире, или тех, кто, сильно согрешив, пришел в монастырь для исправления содеянного. Св. Венедикт также не планировал создать особое новое служение для пользы Церкви или общества. Его монахи были простыми людьми, не клириками – итальянскими крестьянами и готскими ремесленниками. Они должны были научиться грамоте для чтения душеспасительной литературы (в уставе ничего не говорится о богословских изысканиях) и для участия в богослужениях – для «работы Божией» (opus Dei), которую Венедикт считал главным в жизни общины.

Община должна была быть семьей, с отцом-игуменом, одинаково заботящимся о каждом ее члене, а те прежде всего должны были оставаться в своем монастыре и не переходить в другую общину. Хотя Устав предназначался не только для одного монастыря, очевидно, что преп. Венедикт не намеревался создавать религиозный орден. Когда он предписывал ежедневно посвящать значительное количество часов работе, он не мог предвидеть громадные достижения средневековых ученых-бенедиктинцев в областях образования и научных исследований. Он лишь хотел предохранить своих монахов от личных проблем, которые влечет за собой бездеятельность, и стремился к тому, чтобы его монахи жили в присутствии Бога и достигли спасения.

6. Еще одно имя, лежащее у основания западного монашества, – это имя блж. Иеронима Стридонского (331-419/20), хотя дело своего целожизненного подвига он связал с Востоком. Его полное имя Евсевиус Иеронимус.

Иероним получил блестящее образование, его можно назвать одним из самых образованных людей своего времени. Родом он был из окрестностей города Аквилея в Паннонии, в молодости учился в Риме, где поначалу вел весьма вольную жизнь, за что каялся во все последующие годы. В Риме же Иероним обратился в христианство и крестился, некоторое время он провел в небольшом монастыре близ имения своего друга Руфина в Аквилее, где они предавались аскетическим упражнениям и изучению христианской литературы. Окончательное решение стать монахом Иероним принял в Антиохии, после тяжелой болезни; оттуда он удалился в Халкийскую пустыню, где жил отшельником, практикуя самые крайние формы аскетизма. Именно этот период его жизни вдохновлял многих художников эпохи Возрождения.

Блж. Иероним предстает перед нами как необычайно цельная, последовательная натура, как очень симпатичный, хотя и причудливый человек, к тому же чрезвычайно трудолюбивый. Он был одним из немногих людей западной культуры того времени, выучивших греческий и еврейский языки. Но эта образованность сочеталась в нем с повышенной ранимостью: Иероним не выносил критики, и чем ближе был к нему какой-либо человек, тем больше была вероятность, что в конце концов он станет его злейшим врагом. Он был человеком искренним, пылким, а оттого – и вспыльчивым, и весьма колючим. О его невоздержанности на язык много судачили современники. Например, своего бывшего лучшего друга Руфина, с которым он поссорился из-за отношения к Оригену, Иероним называл хрюкающей свиньей и скорпионом, а когда тот умер, написал: «Наконец-то скорпион залег в земле Тринакрийской (Тринакрия – Сицилия. – А.Д.), а стоглавая гидра перестала шипеть на меня». Оппонента блж. Августина – британца Пелагия он называл «жирным псом, чье брюхо набито шотландской овсянкой». Но несмотря на брань, его полемические писания были так блестящи и остроумны, а его библейские комментарии – настолько эрудированны, что его хотели читать все.

Иероним много путешествовал, пока не стал монахом в Палестине. Хотя он провел почти половину своей жизни на Востоке и знал греческий и древнееврейский языки, он остался сугубо западным человеком. В то время в Св. Земле существовали отдельные западные (т.е. латинские) монашеские общины. В одной из них Иероним в конце концов и поселился. Он весьма критически относился к восточным традициям, и его отношения с иерусалимскими греками не всегда складывались наилучшим образом. Иероним не считал иерусалимские литургические обычаи тем непреложным образцом, каким они были для многих западных паломников. В одной из его проповедей, обращенных к латинским монахам в Вифлееме, содержится жесткая критика греческого обычая отмечать Рождество Христово 6 января, а не 25 декабря. Вообще нужно отметить, что западные общины в Святой Земле жили в своеобразных гетто, почти не поддерживая контактов с местным христианским населением.

Блж. Иероним существовал в латинском интеллектуальном мире. Все противники и оппоненты, против которых были направлены его хлесткие и беспощадные писания, также принадлежали латинскому миру. Иероним обличал Гельвидия, утверждавшего, что братья Господа были сыновьями Марии и Иосифа; Вигиланта, утверждавшего, что длинные богослужения и почитание святых – языческие нововведения, контрабандой проникшие в Церковь; Иовиниана, отрицавшего духовное превосходство безбрачия над браком; Пелагия, поставившего под вопрос нужду человека в благодати; своего бывшего друга Руфина, посмевшего перевести Оригена. Хотя блж. Иероним в совершенстве знал греческий и иврит, он не был чрезмерно начитан в греческой литературе. Зато Цицерона, Саллюстия, Лукреция, Вергилия, Теренция, Горация и Ювенала он знал очень глубоко и любил до такой степени, что все его писания были наполнены аллюзиями и ссылками на них. Он не мог найти для себя ответа на вопрос, позволительна ли такая любовь для монаха. Когда, около 374 г., будучи в Антиохии и размышляя об окончательном принятии монашеского пути, Иероним тяжело заболел во время Великого поста, ему было видение, в котором он был поставлен перед Страшным судом Господним. «Ты цицеронианин, а не христианин», – сказал ему Господь. Иероним дал обет впредь никогда не раскрывать языческих поэтов и ораторов. Его дальнейшие писания показывают, что обет свой он, по всей видимости, не сдержал. Наверное, все-таки он зря терзался совестью, ибо его ученость и высокое качество его писаний придали западным христианам чувство собственного достоинства: ведь самый ученый и эрудированный человек своего времени был не греком, а одним из них.

Перу блж. Иеронима также принадлежит житие преп. Павла Фивейского (мы знаем об этом подвижнике очень мало – лишь то, что поведал свт. Афанасий Великий в своем житии преп. Антония), значительная часть которого, по всей видимости, была плодом его собственной фантазии, созданным для того, чтобы доказать, что западное монашество древнее восточного.

Блж. Иероним придерживался крайнего варианта никейского православия, которое в последние десятилетия IV в. поддерживалось и римской Церковью. В пресвитеры Иероним был рукоположен Павлином Антиохийским – староникейцем. В 381 г. на II Вселенском Соборе он поддерживал Максима Циника и обвинял св. Григория Богослова в недостаточном православии; хотя в его оправдание нужно сказать, что он очень мало понимал все эти восточные тринитарные проблемы и не особенно хотел в них вникать.

Большую часть своей жизни Иероним оставался верным последователем Оригена и, даже отвергнув его и став его убежденным противником (из-за этого он и поссорился с Руфином, оставшимся верным Оригену), до самой смерти своей продолжал придерживаться оригеновского экзегетического метода.

С 386 г. Иероним жил в Вифлееме в окружении преданных ему вдов и девиц, с которыми он проделал грандиозную по объему библеистическую работу. За свою жизнь блж. Иероним сделал невероятное количество переводов – это был воистину величайший подвиг его жизни. Он перевел на латынь многие экзегетические труды Оригена и Хронику Евсевия Кесарийского, дополнив ее до царствования Валента. Ему принадлежит ставший классическим перевод Писания на латынь (так называемая Вульгата) и обширные библейские комментарии. И поэтому он по праву считается святым – покровителем переводчиков. Его перу принадлежит также несколько книг об аскезе. Его полемические письма – драгоценный (хотя и не всегда достоверный) источник информации о жизни ранней Церкви.

Латинский мир был готов для рождения собственного независимого богословия. Блж. Иероним был видным лингвистом и экзегетом, но, при всей своей учености, не был настоящим мыслителем и богословом. Эта задача была исполнена уже в следующем поколении молодым африканцем по имени Августин.

7. Конец IV и начало V в. также ознаменованы оригенистскими спорами. Около 375 г. атаку на Оригена начал свт. Епифаний Кипрский. В его глазах Ориген осквернил чистоту правой веры ядом языческой культуры.

В своих обвинениях св. Епифаний упоминает влияние Оригена на «некоторых египетских монахов». Имелась в виду местность Целлия (Келлия) в Нитрийской пустыне, где жили многие последователи Оригена, возглавляемые неким Аммонием и его тремя братьями. Из-за своего высокого роста они получили прозвание «длинные братья».

Братья пострадали от ариан и были в прекрасных отношениях с епископом Александрийским Тимофеем – племянником и преемником младшего брата св. Афанасия, Петра. Когда Евагрий прибыл в Египет, он стал духовным сыном Аммония.

Оригенистские споры распространились на Палестину, где они разделили двух неразлучных друзей – Руфина и Иеронима. Иероним, который раньше переводил Оригена и называл его величайшим учителем Церкви со времени апостолов, сделался яростным антиоригенистом. Его резкие письма во многом способствовали разрастанию полемики.

Вначале новый епископ Александрийский Феофил (племянник Тимофея) поддержал «длинных братьев» и даже сделал одного из них, Диоскора, епископом. Интересна история попытки рукоположить самого Аммония, решившего, по местной монашеской традиции, не сдаваться в епископское послушание и не уловляться в священство. Когда к нему пришли посланцы от Феофила Александрийского, чтобы увести его в город к архиепископу на хиротонию, Аммоний схватил остро отточенный нож, отсек себе ухо и заявил: «Вот теперь я корноухий и по закону еще Моисееву не могу священствовать». Посланцы с унынием вернулись к Феофилу, который в гневе закричал: «Я посвящу его даже и без носа». Пошли к Аммонию новые посланцы, но он обещал, что, если они подойдут к нему на шаг ближе, он вырежет себе язык и тогда уже точно никак не сможет стать священником.

В 399 г. в окружном пасхальном письме Феофила, объявляющем дату Пасхи на будущий год, содержались нападки на «антропоморфистов» (так оригенисты называли своих противников – нужно сказать, иногда и не безосновательно).

В ответ монахи-антиоригенисты в громадном количестве прибыли в Александрию и провели такую демонстрацию, что Феофил перепугался и резко повернул на 180 градусов. Выйдя к беснующейся с дубинами в руках толпе монахов, он сказал: «Отцы, я смотрю на вас, как на образ Божий». Те сразу же восприняли епископа как своего и, получив его благословение, удалились с миром.

Феофилу пришлось круто изменить свою политику: он изгнал оригенистов из Египта и добился от римского папы Анастасия запрета доктрин, приписываемых Оригену, – в особенности появляющихся в писаниях Евагрия.

Евагрий, к счастью для него, успел умереть в 399 г., но Кассиан и «длинные братья» в 400 г. принуждены были бежать из Египта. Они направились в Константинополь, чтобы добиваться справедливости при императорском дворе и у новоназначенного епископа Иоанна (с VI в. он стал известен как «Златоуст»).

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

>Аскетизм: Зачем мирянину аскетика?

Аскетизм, аскетика: что это такое?

Что такое аскетизм? Аскетизм – это христианство в действии и размышлении. Это и жизнь, и мировоззрение, это единство теории и практики христианской жизни, основывающееся на том, что отцы Церкви называли греческим словом «пейра» — опыт. Это некая целостность, которая трудно, мучительно, но и радостно достигается в единении человека с Богом.

Аскетизм – удел не только монахов или отшельников. Аскетизм – это жизненный ответ христианина на то призвание, которое Богом обращено к каждому. «…Будьте совершенны, как Отец Ваш небесный совершен есть» (Мф. 5: 48). Это касается всех христиан.

Аскетика

Христианство в действии

Что такое аскетика? Она для всех или для избранных? Что общего и различного в аскетике монашествующих и мирян? Какие опасности подстерегают мирянина на пути христианской аскезы? На эти вопросы отвечают митрополит Тульский и Белевский АЛЕКСИЙ (Кутепов) и патролог, специалист по истории христианского аскетизма, профессор Московской духовной академии Алексей СИДОРОВ.

Режим исцеления

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

Макарий, Онуфрий и Петр Афонские

— Обычно под аскетикой понимают некую культуру по отношению к телу. Но человек — это не только физиология и биология, но и психическая жизнь, и духовная. Мы рождаемся в эту жизнь в противоестественном состоянии, принимаем искаженную, поврежденную ядом греха природу. Поэтому возвращение к правильной жизни, исцеление этой природы, конечно, требует усилий. Грех — это болезнь. Для того чтобы выздороветь от телесной болезни, нужно соблюдать определенный медицинский режим: не есть острого, избегать сквозняков. Аскетика — это такой «режим», к которому прибегают христиане, чтобы исцелиться от греха.

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Необходимо сразу подчеркнуть, что христианство с самого момента своего первоначального становления не принесло в мир нового языка, но использовало и преображало язык уже имеющийся. И таким языком преимущественно был греческий, обладавший к рубежу нашей эры огромным и многообразным арсеналом словесной культуры.

Аскетическая терминология, как и богословская, возникла не сразу. Она выросла из опыта аскетической жизни, использовав при этом многие античные термины, в том числе военные и спортивные. Само слово «аскетизм» происходит от греческого глагола «аскео» — «упражняться», которое обозначало в классическом греческом языке, помимо прочего, и упражнение тела. В языке же церковной письменности оно стало обозначать прежде всего «упражнять (тренировать) душу», «осуществлять (или стяжать) добродетели» и «подвизаться».

В любом христианском аскетическом произведении ставятся два тесно взаимосвязанных вопроса: о смысле жизни и «как человеку спастись». Без этих вопросов, без сотериологии, то есть учении о спасении, христианский аскетизм останется лишь системой телесных упражнений. Акцент тем самым переносится с телесного делания на духовное.

Аскетизм совсем не сводится к некоей «философии» или «умствованию» о природе страстей, о греховном естестве человека и т. д., иначе возникнет серьезная опасность интеллектуализации Православия, сведения Православия только к интеллектуальной культуре, в том числе и аскетической: классификации страстей, помыслов и т. п. Например, у нас одно время было модно «философствовать об исихазме», причем делали это люди далекие не только от истинной «исихии» и монашества, но и практически не живущие церковной жизнью.

А ведь только действенное стяжание «исихии» и христианских добродетелей и открывает путь к богомыслию. Так, преподобный Антоний совсем не был «интеллектуалом», и при этом он ясно понимал, что в догматическом споре Ария и святителя Афанасия Великого, имевшем много богословских нюансов, — истина за святым Афанасием и Никейским символом веры. Он понимал это как сердцем, так и умом.

Я в начале своей церковной жизни (это был 1980-1981 год) встретился с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным). Тогда в Псково-Печерский монастырь я приехал еще, по сути, светским человеком. При этом уже «весьма научно» занимался, как я тогда не без гордости говорил, историей раннего христианства, преимущественно историей раннехристианских ересей, особенно гностицизмом и манихейством. Для меня, еще сравнительно молодого ученого, это было действительно увлекательной игрой, чем-то вроде «игры в бисер» Германа Гессе, которого я тоже в то время ценил и даже читал на немецком языке.

В таком качестве молодого интеллектуала, разбиравшего раннехристианские тексты и занимавшегося греческой философией, я и приехал в Печерский монастырь. И увидел отца Иоанна. Он разговаривал с людьми, ему задавали разные вопросы. Беседуя, отец Иоанн обернулся ко мне, и меня как будто обожгло! Я почувствовал, что Истина, которую я так долго искал, — вот она! Передо мной живой свидетель этой Истины, подлинный стяжатель Ее. Глаза отца Иоанна, великого старца нашего времени, излучали свет Истины Христовой. И для меня это навсегда стало тем самым опытом, свидетельством подлинного подвижничества.

Что такое аскетизм? Аскетизм — это христианство в действии и размышлении. Это и жизнь, и мировоззрение, это единство теории и практики христианской жизни, основывающееся на том, что отцы Церкви называли греческим словом «пейра» — опыт. Это некая целостность, которая трудно, мучительно, но и радостно достигается в единении человека с Богом.

Древнее монашества

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Иногда у людей складывается мнение, что аскетизм предназначен только для узкого круга, для монахов или каких-то «избранных подвижников», но на самом деле аскетизм — это явление очень широкое и, позволю себе сказать, доступное для каждого православного христианина. Нет аскетизма монашеского или мирского, аскетизм один. Но есть разные его формы и степени: одни у монаха-отшельника, другие у инока, живущего в киновии, третьи у мирянина. Что соединяет эти формы? Единая цель, то есть стремление к спасению. И монах, и мирянин воздерживаются, но каждый по-своему.

Могу сказать, что путь монашества более прямой, а путь мирянина более извилистый: в миру труднее собраться, молиться, легче впасть в страсти. Монах более защищен, он меньше уклоняется и поэтому идет более прямым путем, хотя искушений он преодолевает часто больше. Но путь в конечном итоге один.

Конечно, про аскетический опыт в миру меньше писали, он менее отрефлексирован, поэтому мы о нем меньше знаем. Монахи же, имея опыт аналогичный, хотя и своеобычный, имели возможность более активно этот опыт осмысливать и описывать. Но принципиально данный «опыт мирянина» по своей сущности не отличается от опыта монашеского, требуется только воспользоваться этим опытом и как бы адаптировать его к жизни в миру.

Кроме того, следует помнить тот факт, что практически все отцы Церкви, запечатлевшие аскетический опыт в своих творениях, были монахами. Наше святоотеческое Предание это — по преимуществу монашеское Предание, и в этом состоит его непреходящая ценность. Правда, имеются некоторые исключения. Например, Николай Кавасила, написавший знаменитое сочинение «Жизнь во Христе», формально был мирянином, хотя по сути своей являлся монахом. Таковым же следует считать и преподобного Иоанна Кронштадтского. Замечательный образец подвижника в миру являет и наш современник Николай Евграфович Пестов, сочинения которого лишь сравнительно недавно увидели свет.

Естественно, что монашество в своем идеальном выражении подразумевает высокую степень аскетизма, оно является сосредоточением всего восточнохристианского аскетизма, но аскетизм существовал и без монашества. Аскетизм древнее монашества, просто монашество как бы сконцентрировало в себе опыт предшествующих христианских подвижников. Аскетизм святых отцов, авторов сочинений, которые мы читаем сегодня, это тот же аскетизм, носителями которого были и апостолы, и первые христиане. Аскетизм практически современен Церкви. Пахомиевские иноки, последователи святого Пахомия Великого, египетского подвижника IV века и родоначальника общежительного или киновийного монашества, рассматривали свою общину как прямое продолжение первохристианской апостольской общины. Именно не возрождение, а продолжение! И эта глубинная связь монашества и древнего апостольского аскетизма несомненна. Об этом я писал в своей книге «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества».

Кто такой апостол Павел? Он же тоже подвижник! «Подвигом добрым подвизался», — говорит он про себя (см. 2 Тим. 4: 6-8). Известно, что святой Павел являлся одним из великих первых благовествователей или, как сейчас говорят, миссионеров. У нас сейчас на слуху такие слова, как «миссионерская деятельность», которая, конечно же, необходима. Но следует всегда помнить, что миссия без личного духовного делания (или аскетики) невозможна. Все первоначальное христианство было пронизано этим чувством. Мы представляем апостола Павла неким активным общественным деятелем, и это в какой-то степени верно, но он же был прежде всего подвижником, делателем непрестанной молитвы, усердно подвизавшимся также и в телесной аскезе. Поэтому его делание было связано не только с внешней проповедью, поскольку миссионер не может заниматься внешним деланием без внутреннего.

Мировоззрение вырастает из конкретного живого опыта, миссионер проповедует не только словом, но и своим духовным деланием. Ведь общеизвестна фраза, выражающая суть и христианского подвига, и христианского миссионерства: «Спасешься сам — спасутся тысячи вокруг тебя». Единство христианской аскезы на протяжении многих веков несомненно. Я уверен, что опыт внутреннего делания, о котором мы читаем у святых отцов поздневизантийского времени, таких как преподобный Григорий Синаит или святитель Григорий Палама, был известен и апостолу Павлу.

Аскетизм и жизнь в миру

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

— Аскетизм — удел не только монахов или отшельников. Аскетизм — это жизненный ответ христианина на то призвание, которое Богом обращено к каждому. «…Будьте совершенны, как Отец Ваш небесный совершен есть» (Мф. 5: 48). Это касается всех христиан. Мирянин, как и монах, имеет полную возможность ходить перед Богом, но вот образ действования и мера у каждого будут различны. Да и в монастыре все разные, подравнять всех под одну гребенку и там нельзя. У каждого свои страсти и свои таланты, возможности, данные Богом. Но борьба со страстями доступна и в миру, и в монастыре.

Есть один набор примеров аскезы для монаха, а другой для мирянина. Суть же остается одна. Выше мы говорили о грехе как о болезни. От болезни греха человек может лечиться в миру, а может в монастыре. Чем занимается монах? Труд и молитва. Но разве труд не нужен в миру? Разве христианин в миру может жить без молитвы? Нет.

Как может выглядеть аскетический «амбулаторный режим» для мирянина? Утром, если есть возможность прочитать правило, встань и прочти его спокойно. Нет возможности? Прочитай краткое правило Серафима Саровского. Трижды Символ веры, трижды «Отче наш», трижды «Богородице, Дево, радуйся!». Но прочитай внимательно, не просто глазами пробеги. Не можешь выдержать короткого правила, прочитай одну молитву. Просто скажи: «Господи, помилуй» — и помолчи. Вот это и будет аскетика. Господь говорит: будь верен в малом и Я тебя поставлю над многим (см. Мф. 25: 21).

Вот закончилось твое утреннее правило, ты сел в троллейбус и поехал на работу. На работе ты не можешь молиться, там ведь нужно работать. Поэтому говоришь: «Господи, благослови и не попусти мне и тут забыть Тебя! Будь со мною!» — и вот тогда ты уже не просто исполняешь работу для начальника или для себя. Ты трудишься перед лицом Божиим, и это твоя аскетическая практика. Закончил — благодари Бога и отправляйся домой.

Дома семья. В семье главная аскетическая практика — это прежде всего любовь. Что такое любовь? Это высвобождение в себе пространства для другого. Это не просто сказать «я тебя люблю», чмокнуть в щечку, и все. Нужно стараться пребывать в любви со своими ближними, с домочадцами, и это большая, серьезная работа, доступная и монаху, и мирянину — каждому в своих условиях. Даже, может быть, мирянину больше, чем монаху, который может уйти в свою келью, где его никто не тронет. В семье, где какие-то острые углы нужно обойти, а какие-то потихоньку и обтесать, приходится на каждом шагу смиряться друг перед другом: кто пойдет посуду мыть, а кто картошку чистить? И это аскетизм.

Вечером, перед сном, в молитвенном правиле что особенно важно — проверить себя, видел ли ты свои грехи за сегодняшний день? А их сложно увидеть. Ты вроде все сделал правильно, хорошо день прожил, даже понравился себе. Тогда почитай святых отцов, они тебе подскажут. Если совесть ничего не чувствует, если ты не видишь своего греха, попроси: «Господи, помоги мне увидеть свои грехи!» — чтобы знать о себе правду. Что является индикатором того, что ты идешь по правильному пути? Если ты видишь свои грехи. И не просто какое-то «кино» на эту тему, а когда совесть тебя угрызает, сердце болит.

И так нужно жить изо дня в день. Постоянно. Чтобы больному выздороветь — часто нужно много потрудиться и много потерпеть. Свободу нужно выстрадать, тогда ты научишься ею пользоваться. И аскеза здесь — путь исцеления.

Борьба со страстями: отсекать их или преображать?

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Греческое слово «патос» — страсть, так же как и «апатейя» — состояние отсутствия страсти, существовали и до христианства, и учение о страстях и преодолении их особенно активно разрабатывалось в стоицизме. Под страстью часто понималось воздействие на человека извне, некое состояние подверженности чему-либо. Например, известна любовная страсть, которая овладевает человеком, и он становится ей полностью подвластен, не имея сил преодолеть ее.

Что внесло христианство в это известное уже с древности понятие страсти? Прежде всего то, что страсть является результатом грехопадения. При грехопадении извратился весь состав человека, весь его физический и эмоциональный мир, так же как и способность его познания. Для древних же греков страсть была неким естественным состоянием человека. С христианской точки зрения борьба со страстью должна иметь конечным результатом возвращение к тому состоянию, в котором человека создал Бог, то есть к жизни «по природе», но природе, созданной Богом; нынешнее же состояние человека является противоестественным.

Бесстрастие, или «апатейя», состояние, противоположное «страсти», у стоиков понимается как подавление страсти, лишение ее всякого движения, влияния, энергии, потенции. Таким образом, «апатейя» — величина лишь отрицательная. Логичным следствием этого состояния может быть только смерть. Как «лучшим лекарством от зубной боли является гильотина».

Православное значение этого термина совершенно другое. «Апатейя» как христианское бесстрастие — это не просто уничтожение страстей, а преображение их в добродетели, стяжание добродетелей. Средством в борьбе со страстью может быть привлечение противоположной ей добродетели. Например, гнев — это следствие недостатка любви.

В античной Греции было принято деление души на разумную и неразумную; последняя же включала в себя начало яростное («тимос») и начало вожделеющее («эпитюмия»). «Тимос» — мужское начало, «эпитюмия» — женское. Эти «тимос» и «эпитюмия» являются естественными свойствами души, они присущи человеку, но их действие извращено после грехопадения. У человека в нынешнем его греховном состоянии «тимос» перерастает в «орге» — в гнев, в злобу на ближнего; такая греховная страсть может преображаться лишь через любовь. Поэтому бороться с гневом нужно не только не делая ничего злого, сдерживая злость, раздражение, но и стараясь делать человеку, вызывающему гнев, что-то доброе.

Любая борьба со страстью связана в конечном итоге с ее преображением. Христианское бесстрастие — это не безразличие и равнодушие, но борьба с неправильными действиями естественных сил души и их выправление. Это стяжание «исихии» — состояния внутреннего покоя, мира, выход из порочного круга вращения страстей — тот выход, который достигается в постоянной устремленности к единству с Богом.

Наиболее подробно эта тема была разработана в поздней монашеской письменности у т. н. «исихастов», но практику и идеи исихии в каком-то смысле начинают разрабатывать уже ученики преподобного Антония Великого, человека, с чьим именем ассоциируют вообще зарождение православного монашества в IV веке. О доступности этой «исихии» мирянину свидетельствует опыт отца святителя Григория Паламы, который, будучи сенатором, однажды даже на заседании сената погружался в такую молитвенную «исихию». Конечно, стяжание подобного молитвенного безмолвия требует великого подвига.

Есть ли у аскетики эволюция?

Профессор Алексий СИДОРОВ:

— Мы живем в меняющемся мире, и формы церковной жизни тоже меняются, а соответственно, меняются порой терминология и конкретные формы проявления аскетизма. Однако, так как аскетика по своей сути и по своей конечной цели, которую мы понимаем не только умом, но и сердцем, остается неизменной, то обретение ею некоторых новых форм не влечет изменения сути православного подвижничества. Так, упоминаемый мной покойный отец Иоанн Крестьянкин подвизался тем же подвигом добрым, как и преподобный Антоний.

Естественно, что православное подвижничество никогда не существовало и не может существовать вне Церкви и ее Таинств. Иногда спрашивают, почему все восточные отцы-аскеты много пишут про различение помыслов, борьбу со страстями, Боговидение, но часто почти ничего не говорят о Евхаристии. Неужели аскетизм отцов был оторван от церковных Таинств? Безусловно, это не так.

Из свидетельств о ранних отцах-подвижниках, мы знаем, что Евхаристия была одним из главных центров их аскетического опыта. Подвижники в египетской пустыне Келлий собирались раз в неделю из своих уединенных мест в храм, где все причащались, не говоря уже о киновийных монастырях. Евхаристия была наиважнейшим и необходимым элементом аскетизма всегда. Другое дело, что далеко не все отцы или подвижники могли участвовать в общем богослужении. Отшельники, живущие далеко в пустыне, часто имели с собою запасы Святых Даров и причащались келейно. Говорить о том, что практика монашеского аскетизма была когда-то независима от Евхаристии, — это неправильно и некорректно. Тогда отцы-подвижники мало об этом писали просто потому, что для них Евхаристия была естественной «средой обитания», воздухом, которым они дышали. А что писать про воздух? О нем задумываешься только тогда, когда начинаешь задыхаться, а у отцов вся жизнь была Евхаристией.

Это мы сейчас иногда начинаем говорить о некоем «евхаристическом возрождении». Но подобное словоупотребление вызывает предположение, что до нас был и некий «Евхаристический упадок», а этого никогда не было. Я стал воцерковляться еще в советский период, но подобного «упадка» как-то не заметил. И не думаю, что тот же отец Иоанн Крестьянкин или недавно скончавшийся отец Матфей Мормыль были свидетели подобного рода «декаданса». Наоборот, они являются яркими носителями именно Евхаристического расцвета.

Издержки подвига

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

— Какова должна быть аскетическая практика для мирянина, чтобы он не надломился? Во-первых, при неудачах здесь нужно всегда благодарить Бога за то, что он тебе показывает твои грехи и ошибки, показывает твою меру. Но как подобрать нагрузку? Если посчастливится — то найти духовного советника, духовника или просто старшего человека, которому ты доверяешь. Если такого человека нет, то можно взять несколько хотя бы самых простых книг: святого Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроится». Беседу преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым — читать их иногда и молиться о том, чтобы Господь тебе послал советника.

Опыт приходит не мгновенно, как волшебная палочка, которой добрая фея дотронулась до Золушки, и та вся заиграла блестками! Это работа. И главное в ней — избегать самонадеянности, с одной стороны, но и советы принимать с рассуждением.

Делание аскетики — не только ограничивать себя, уклоняться от зла, но и творить благо, сознательно и волево, исполнять евангельскую заповедь, понуждать себя к ее осуществлению. «Уклонись от зла и сотвори благо» (1 Петр 3: 11). А чтобы на месте зла, от которого ты отказался, появилось что-то доброе, должно появиться смирение. Смирение — это такое устроение внутреннего мира, которое позволяет переживать то, что мы просим всегда в молитве Господней: «Да будет воля Твоя на земле, как на небе». Где это на земле? Во мне! Внутри меня, в моем духе и моем самосознании, которое обладает всей полнотой космоса. А какая должна быть воля Божия? — Как на Небе. Это где? — В ангельском мире! То есть я должен жить, как живет ангел. А кто живет равноангельно? Только преподобные, святые. Я так не живу. И вот отсюда появляется покаяние. Апостол Павел пишет в послании к Римлянам: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7: 19). И такое состояние покаяния привлекает Божественную благодать, только тогда добро и может в нас действовать, а своею добротной силою, которая в нас вложена от Бога, мы можем совсем немногое.

Чем проверять себя, на правильном ли ты пути? Если чувствуешь, что грешен, видишь свои грехи, находишься на правильном пути. Петр Дамаскин говорит: первый признак исцеления, когда я начинаю видеть в себе грех. А некоторые вместо грехов видят «видения», «чудеса», «откровения». Кто я такой, чтобы у меня были какие-то видения, чтобы ко мне Христос приходил? Такие свидетельства, так же как бесстрастие, — удел немногих, но любой христианин должен взять свой крест и идти, стопа в стопу за Христом. Потому что это путь исцеления. Наши — действия, а результат — у Бога.

АЛЕКСИЙ (Кутепов), митрополит Тульский и Белевский, родился в Москве. В 1970 году поступил на химический факультет МГПУ им. В. И. Ленина. В 1972-м, оставив институт, поступил в Московскую духовную семинарию. 7 сентября 1975 года в Троице-Сергиевой лавре пострижен в монашество, в 1979-м окончил МДА со степенью кандидата богословия. В мае 1980-го назначен секретарем архиепископа Владимирского и Суздальского, настоятелем кафедрального Успенского собора города Владимира, с 27 марта 1984 года — наместник Троице-Сергиевой лавры. С 1988-го по 1990 год – председатель хозяйственного управления МП. 1 декабря 1988 года хиротонисан во епископа Зарайского, викария Московской епархии, 20 июля 1990 года назначен на Алма-Атинскую и Казахстанскую кафедру, определением Священного синода от 7 октября 2002 года переведен в Тульскую епархию.

Алексей Иванович СИДОРОВ, профессор МДА, доктор церковной истории, кандидат исторических наук, кандидат богословия. Родился в1944 году. В 1975-м окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова по специальности «история древнего мира». С 1975 года — научный сотрудник Института истории СССР АН СССР (ныне Институт всеобщей истории РАН). С1981-го — кандидат исторических наук. В 1987-м — преподаватель МДАиС. В 1991 году окончил экстерном Московскую духовную академию с присуждением ученой степени кандидата богословия за диссертацию на тему «Проблема гностицизма и синкретизм позднеантичной культуры». С 1997 года — профессор МДА. С 1999 года — доктор церковной истории. Автор множества научных статей и монографий, в том числе работы «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества».

Православная аскетика, изложенная для мирян

Книга отца Павла Гумерова призвана помочь православному христианину в его борьбе со страстями и греховными привычками. Опираясь на Священное Писание, труды святых отцов и свой собственный священнический опыт, автор раскрывает психологические особенности поведения и мышления человека, которому Бог судил жить и спасаться в XXI веке.

Приводим отрывок из книги.

НУЖНА ЛИ СОВРЕМЕННОМУ МИРЯНИНУ АСКЕТИКА?

В старину на Руси любимым чтением всегда были «Добротолюбие», «Лествица» св. Иоанна Лествичника и другие душеполезные творения. Современные православные христиане, к сожалению, редко берут в руки эти великие книги. А жаль! Ведь в них содержатся ответы на вопросы, которые очень часто задают на исповеди: «Батюшка, как не раздражаться?»; «Как бороться с унынием и леностью?»; «Как жить в мире с близкими?»; «Почему мы постоянно возвращаемся к одним и тем же грехам?». На эти вопросы отвечает наука, которая в богословии называется аскетика. Говорит она о том, что такое страсти и грехи, как с ними бороться; как обрести мир душевный; как стяжать любовь к Богу и ближним.

Слово «аскетика» сразу вызывает ассоциации с древними подвижниками, египетскими пустынниками, монастырями. Аскетические опыты, борьбу со страстями многие считают делом сугубо монашеским.

«Ну, а мы люди немощные, в миру живём, мы уж так как-нибудь». Это, конечно, глубокое заблуждение. К ежедневной борьбе, войне со страстями и греховными привычками призван каждый православный христианин без исключения. Об этом говорит нам апостол Павел: Те, которые Христовы, (т. е. все христиане. — Свящ. П.) распяли плоть со страстями и похотями (Гал 5, 24).

Как солдаты принимают присягу и дают клятву защищать Отечество и сокрушать его врагов, так и христианин, как воин Христов в Таинстве крещения присягает на верность Христу и «отрекается от дьявола и всех дел его», то есть от греха. А значит, предстоит бой с лютыми врагами нашего спасения: падшими ангелами, страстями и грехами. Бой не на жизнь, а на смерть, бой трудный и ежедневный, если не ежечасный — «покой нам только снится». И поэтому изложение православной аскетики более всего уместно на основании учения о восьми человеческих страстях и противоборстве с ними.

Слова аскетика, аскетизм произошли от греческого глагола аскео, что в переводе означает: искусно и старательно перерабатывать, обрабатывать грубые материалы и в этом упражняться. В древней языческой Греции аскетами называли атлетов, так как они проводили время в постоянных тренировках и упражнениях и при этом вели строгий, воздержанный образ жизни.

Позже именование аскет закрепилось за людьми, подвизающимися в воздержании и стяжании добродетелей. Таким образом, труд христианина по спасению своей души можно сравнить с работой спортсмена, укрепляющего свое тело и волю в постоянных занятиях, или воина, упражняющегося в боевом искусстве, чтобы быть всегда готовым к военным действиям.

Свой скромный труд я составил на основании Священного Писания, святоотеческой аскетической письменности и собственного небольшого священнического опыта. Учение Церкви о страстях и борьбе с ними переложено в книге на современную почву, для православных христиан, которым Бог судил жить и спасаться в веке ХХI. Также я взял на себя смелость использовать некоторые знания из багажа практической, прикладной психологии, переосмыслив их согласно с учением святых отцов о борьбе со страстями, ибо и святитель Феофан Затворник приводил в своих сочинениях психологические аналогии и даже призывал составить учебник, в котором можно было совместить христианство и психологию. Психология изучает механизмы человеческого поведения и мышления.

Практическая психология помогает человеку справиться со своими дурными наклонностями, победить депрессию, на учиться ладить с самим собой и людьми, и психологические знания могут быть весьма полезными в духовном делании.

Беда в том, что психология не является единой научной дисциплиной, такой как физика, математика, химия или биология. Существует множество школ, направлений, которые называют себя психологией.

К психологии относятся и психоанализ Фрейда и Юнга и новомодные течения типа нейролингвистического программирования (НЛП). Некоторые направления в психологии совершенно неприемлемы для православных христиан. Поэтому приходится собирать какие-то знания по крупицам, отделяя зёрна от плевел.

Перед тем как начать изучение основных страстей и методов борьбы с ними, давайте зададим себе вопрос: для чего мы боремся с нашими грехами и страстями? Недавно услышал, как один известный православный богослов, профессор Московской духовной академии (не буду называть его имени, так как очень уважаю его, он был моим преподавателем, но тут я в корне не согласен с ним) сказал: «Богослужение, молитва, пост — всё это, так сказать, строительные леса, подпорки для возведения здания спасения, но не цель спасения, не смысл христианской жизни. А цель — избавление от страстей».

Не могу с этим согласиться, так как избавление от страстей тоже не самоцель, а о настоящей цели говорит преподобный Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен — и вокруг тебя спасутся тысячи». Цель жизни христианина — стяжание любви к Богу и ближним. Сам Господь говорит только о двух заповедях, на которых зиждется весь Закон и пророки. Это возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф 22, 37–39). И далее: на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф 22, 40). Это самые главные заповеди, исполнение которых — смысл и цель христианской жизни. А избавление от страстей лишь средство, как молитва, богослужение и пост. Если бы это было целью, то недалеко ушли бы мы от буддистов, которые тоже ищут бесстрастия, нирваны.

Но человеку невозможно исполнить две главные христианские заповеди, пока над ним господствуют страсти. Подверженный страстям, грехам, он любит себя и свою страсть. Разве может тщеславный, гордый любить Бога и ближних? А находящийся в унынии, гневе, служащий сребролюбию? Вопрос риторический.

Служение страстям и греху не позволяет христианину исполнить ключевую заповедь Нового Завета — заповедь о любви.

• Нужна ли современному мирянину аскетика?
• Глава I. СТРАСТИ И СТРАДАНИЯ
• Глава II. ПОКАЯНИЕ — ОСНОВА ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ
• Глава III. БОРЬБА С ПОМЫСЛАМИ
  • Щит веры
• Глава IV. О ВРЕДЕ НЕКОТОРЫХ ИСТОЧНИКОВ ИНФОРМАЦИИ
• Глава V. ЧРЕВООБЪЯДЕНИЕ. «ИХ БОГ — ЧРЕВО»
  • «Молитвой и постом»
  • Духовно-телесная зависимость
  • Нет греха в куренье табака?
• Глава VI. ЛЮБОДЕЯНИЕ. «ДЕМОН НЕЧИСТОТЫ»
  • Храни сердце твое
  • Горе миру от соблазнов
  • Бог в помощь!
• Глава VII. СРЕБРОЛЮБИЕ. «КУЛЬТ ЗОЛОТОГО ТЕЛЬЦА»
  • Почему тяжело спастись богатому?
  • Не очерстветь сердцем
  • Сребролюбие и другие грехи
  • Виды сребролюбия
  • Противоборство с любостяжанием
• Глава VIII. ГНЕВ. «УБИЙЦА ЛЮБВИ»
  • Причины гнева
  • Виды гнева
  • Гнев и молитва — вещи несовместимые
• Глава IX. ПЕЧАЛЬ. «ЧЕРВЬ В СЕРДЦЕ»
  • Виды печали
  • Возложи надежду на Бога
  • Вкус жизни
  • Смысл страданий
  • Трудотерапия
  • Грехи умножают печаль
• Глава X. УНЫНИЕ. «БЕС ПОЛУДЕННЫЙ»
  • Охлаждение
• Глава XI. ТЩЕСЛАВИЕ. «ДОМАШНИЙ ВОР»
  • Тщеславие прикровенное и явное
  • Борьба со страстью
• Глава XII. ГОРДОСТЬ. «ГРЕХ ЛЮЦЕФЕРА»
  • Суд и осуждение
  • Гордость и раскол
  • Прельщение
  • Брань с гордостью
• «Царство Небесное силою берется». Вместо заключения
• ПРИМЕЧАНИЯ

Аскетизм как качество личности – способность добровольно принять то, что не совсем удобно для тела, но полезно для души, для самосовершенствования, для развития разума.

Одного отшельника спросили: — Почему ты с такой лёгкостью отказался от всех благ земной жизни? Отшельник ответил: — Я знаю, что смерть насильно отняла бы у меня все блага жизни, поэтому предпочёл отказаться от них добровольно.

При слове «аскетизм» у многих возникает мрачный ассоциативный ряд: умерщвление плоти, отказ от всех удовольствий жизни, насилие над собой в темных кельях монастыря. Спешу обрадовать: в XXI веке аскетизм приобрел иную смысловую нагрузку и приятные формы проявления.

Аскетизм призван очистить разум, дать отдых уму, увеличить потенциал жизненной энергии, получить силу и обрести красоту. Аскезы нужно совершать правильно, разумно, иначе вместо пользы получишь вред. Полезная аскеза – аскеза в благости. Вредны аскезы в страсти и в невежестве.

Совершение аскез – чисто мужское качество личности. Мужчина посредством аскетизма находит в жизни счастье, уважение окружающих и успех. Женщина от аскетизма счастья не получит, она должна выполнять аскезы из чувства долга. Не более. Увлечение аскезами делает ее тело грубым и старым, снижает гормональные функции и ведет к различным заболеваниям. Телесный аскетизм опасен для женщины, ее задача держать в нежности свое тело, а не качать бицепсы в ходе изнурительных тренировок и не бегать, пока не упадешь, как загнанная лошадь. Легкая зарядка, небольшая пробежка, пешие прогулки – это все, что нужно для здоровья.

Прерогатива аскез принадлежит мужу. Если жена без согласования с мужем начнет заниматься аскезами, она причинит вред себе и близким. Дети становятся непослушными, а сама становится очень упрямой, раздражительной и злой. Характер ее и чувства грубеют, в сердце появляется сухость. Снаружи это будет проявляться в недовольстве мужем, детьми и жизнью в целом. Если муж при этом не занимается аскезами, он становится слабохарактерным и начинает дружить с «зеленым змеем».

Существуют три вида аскетизма: аскетизм тела, аскетизм ума и аскетизм языка. Самый важный – аскетизм языка, ибо он автоматически приводит к двум остальным. Аскетизм начинается с контроля речи. Человек может ночевать в тренажерном зале, но если он болтает глупости, значит, в нем нет аскетизма. Трудно научить себя контролировать мысли, «болтовню» ума, чтобы не фонтанировать глупыми шутками, вздорными высказываниями и нелепыми заявлениями. Аскетичный человек тактичен, с ним приятно общаться, он не создает ситуации, за которые становится стыдно перед окружающими. Речь – это лакмусовая бумажка аскетизма.

Аскет соблюдает внешнюю и внутреннюю чистоту. Аскетизм сразу уводит человека из «утиной» среды пустословия, злословия, сплетен, склок и клеветы. Чистота мыслей предполагает ни о ком не думать и не говорить плохо. Аскет равнодушно пройдет мимо пустых разговоров, какое у нас плохое правительство и вороватые чиновники. Какой смысл «крякать»? Какие мы, такое и правительство. Представьте, все люди в стране уважают и любят друг друга. Президента они тоже любят и уважают. Как он будет к ним относиться? С любовью и уважением. В процветающих странах люди уважают своего президента, понимают, какая на нем лежит ответственность. Ответ равнозначен – президент уважает свой народ и ответственно выполняет свой долг. В стране, где одна половина ненавидит президента, а вторая выбирает его, потому что ненавидит другая половина, президент будет ненавидеть и обманывать свой народ.

Аскетизм ума предполагает удовлетворенность и самообладание. Удовлетворенность проявляется, прежде всего, в правильном питании. Если человек после еды бодр, весел и счастлив, значит, он поел в благости. Если мечется и не может успокоиться, значит, поел в страсти. Если после еды сквернословит, болтает глупости и заваливается спать, значит, поел в невежестве. Чувства – щупальца ума, они мгновенно докладывают хозяину о своей удовлетворенности.

Аскезы в страсти совершаются в угоду гордыни и тщеславия. Человек говорит в контексте шутки Марка Твена: «Я могу легко бросить курить, уже двадцать раз бросал», «Я могу бегать каждый день». Когда человек прилюдно заявляет: «Я могу», значит, он совершает аскезу в страсти. Аскетизм в благости ищет помощь и поддержку извне – у людей, знания и, поэтому, получает силу. Он говорит: «Я хочу быть таким, помогите мне», и люди стараются ему помочь.

Человек в страсти не получает силу. С момента своего заявления сила, наоборот, тает. Зачастую, аскезы совершаются из желания получить почет, поклонение, известность, словом, из стремления удовлетворить свое тщеславие или властолюбие. Такой вид аскез сейчас необычайно популярен. Актрисы, певицы морят себя голодом, лишь бы соответствовать притязательным требованиям публики. Многие искусственным путем пытаются достичь желаемого результата. Аскезы в страсти дают временный эффект. Смотришь, после липосакции опять боится голоса весов: «Одна сойдите. Сломаете весы». Помимо этого, человек, видя временный результат, теряет уверенность в себе. Например, он обещал всем, что бросит курить, но опять смолит сигарету. Человек перестает верить себе, слова его девальвируются, самооценка падает ниже плинтуса.

Еще хуже аскезы, совершенные в невежестве, то есть по глупости. Например, человек говорит: «Я могу не есть три недели» и начинает безумствовать. Без знаний и сторонней помощи он начинает голодать. Врачи, спасая жизнь «аскета», долго удивляются, как так можно издеваться над собой. Аскезы в невежестве идут под девизом: «А вам слабо?» Кто больше выпьет или больше съест. Результат таких аскез если не печален, то бесполезен.

Первый вид аскез в благости означает соблюдение режима дня. Ум, любящий удовольствия, не хочет следовать режиму дня, поэтому его нужно заставлять действовать в нужном направлении. Например, хорошо известно, что ум человека отдыхает в период между 21 и 24-ми часами. Далее отдыхает тело. Если человек уговорил себя в своей принадлежности к «совам», он ведет ночной образ жизни, смотрит до упада телевизор. Результат – психическая энергия истощается, иммунитет падает, постепенно возникает множество заболеваний. Когда солнце встает, он спит. Идет нарушение природных биоритмов. Множество безрассудства совершается в питании. Люди не обедают, когда солнце наиболее активно и идет активная работа желудочно-кишечного тракта и наоборот наедаются на ночь, а потом удивляются лишним килограммам. Иными словами, четкое соблюдение режима дня сделают из вас аскета – разумного, здорового и счастливого.

Аскеза как метод самодисциплины

Самодисциплина, контроль над собой, и самое трудное, контроль над своими желаниями, высвобождают энергию, дают внутреннюю силу человеку. А внутренняя сила нужна для того, чтобы преодолеть все те трудности, которые даются нам на пути. Трудности даются нам для духовного развития.

Так вот, есть средство, которое поможет повернуться к ним лицом. Вооружиться знанием, встретить врага и победить его. Это и есть истинное единоборство, т. е. борьба с самим собой. Ведь наши враги не снаружи – они внутри: эгоизм, жадность, гнев, вожделение, страх, лень, скука, неверие…

Что такое аскеза? Для чего она нужна? И почему она занимает важное место в духовной практике?

Если просто подходить к аскезе, то аскеза это умение сказать «нет». Или отречение. Но отрекаемся не просто на словах, а ещё при этом совершаем некое внутреннее усилие, и затем совершаем поступок. Т. е. к примеру, мы говорим: «Я не буду это есть. Я не буду есть мясо». И перестаём его есть. Хотя поначалу очень хочется. Проходит год, два, три – мы мяса не едим. Это называется аскеза. Аскеза совершается при помощи обетов.

Для чего нужна аскеза?

Аскеза даёт силу. Силу изменить что-либо внутри или снаружи за счёт волевого усилия.

Дело в том, что если походить к человеку с точки зрения энергии, то человек является структурой многомерной, и помимо физического тела у него, как мы уже говорили, существуют другие тонкие тела, которые являются как бы энергетическими. Человеческое тело можно рассматривать как энергетический вихрь, волновой пакет. Так вот, когда мы совершаем аскезу, мы тем самым ту рассеянную энергию, которая у нас рассеивается при помощи рассредоточения внимания по сторонам, собираем в одну точку.

Дело в том, что душа, рождаясь в теле человека, приобретает такой инструмент познания физического мира, как ум.

Ум познаёт этот мир при помощи органов чувств. Тело можно рассматривать как некий скафандр, в котором находится душа. И когда мы рождаемся в физическом мире, мы забываем о том, что мы являемся частичкой Бога, бессмертной сущностью, и полностью концентрируем внимание на физическом мире, на этом физическом теле. Соответственно у нас перекрывается доступ к другим нашим телам. То есть они у нас присутствуют, они испытывают ту же самую боль, тот же самый страх, радость, то же самое наслаждение, страдание, — мы всё это воспринимаем с точки зрения только физического тела. Хотя и эти тела у нас тоже есть. Они неотделимы от нас, как если у физического тела отделить от нас руку – тело будет неполноценным. А те тела являются даже более приоритетными по сравнению с физическим телом. Те тела с точки зрения энергии находятся в другом частотном спектре, — более высоком.

Так вот, когда мы собираем энергию в одну точку, сбор энергии или аскеза даёт нам возможность поднять частотные характеристики физического тела до того уровня, чтобы ощутить более тонкие тела. Дело в том, что являясь существами бессмертными, мы тем самым как бы протянуты в пространстве и во времени из прошлого-через настоящее-в будущее, поэтому при помощи аскезы мы можем собираться в точку, можем собирать энергию из прошлого, из будущего в одну точку для того, чтобы совершить прокол, и войти в реальность, которая называется духовной.

Как рассеивается энергия? Энергия рассеивается за счёт того, что мы рассеиваем наше внимание, т. е. мы концентрируемся, например, на вещах, мы концентрируемся на еде, мы концентрируемся на женщинах, на мужчинах, мы концентрируемся ещё на чём-то: на той жизни, которую мы называем бытом. Дело в том, что здесь присутствуют мелкие энергии, т. е. их колебания очень мелкие. Так как концентрацией внимания управляет ум, то сама природа ума, она не постоянная, и мы начинаем дёргаться. Когда же мы совершаем аскезу, то мы этот вектор, энергетический спектр собираем в одну точку, — ум перестаёт дёргаться, становится спокойным, неподвижным и тогда мы можем соединить наше сознание с нашим подсознанием и с нашим сверхсознанием. Тем самым соединиться и стать личностью гармоничной. Вот для того и нужна аскеза: для того, чтобы обрести целостность.

Т. е. до тех пор, пока мы полностью концентрируемся на физическом теле, забыв про другие тела, мы являемся, можно точно сказать, убогими, т. е. мы являемся однобокими, хромыми, слепыми, кособокими, — мы являемся калеками.

Как происходит слияние? Слияние происходит при помощи волевого усилия. Т. е. у нас есть намерение. Мы можем увеличивать силу воли. Так вот за счёт аскезы увеличивается сила воли и соответственно, возрастает намерение. Потому что мало сказать «Нет». Надо ещё уметь противостоять тому давлению, которое будет оказывать на нас мир, а он всегда будет оказывать на нас давление, причём давление будет идти на нас с той самой стороны, которая, как мы считаем, самая защищённая: т. е. от наших близких. Поэтому чтобы противостоять всему этому, нужна огромная сила воли. Сила воли вырабатывается при помощи аскезы. Т. е. отречения. Сужения спектра, и собирания себя. Т. е. мы – куда мы посмотрели – там и остались. Мы посмотрели на пару длинных ножек – мы остались возле этой женщины, мы посмотрели на витрины – мы остались возле этой витрины… мы тратим кучу энергии. Мы очень много времени проводим за газетами, за телевизором, в последнее время – за компьютером. Когда мы совершаем аскезу – мы собираем эту энергию, тем самым мы увеличиваем свою энергию и делаем качественный скачок. Чем более сильно рассеян спектр нашего внимания, тем более ниже оно опускается. Оно не может выше подняться. Внимание можно рассеять до того уровня, что оно не сможет подняться будем так говорить: выше пояса. Наши мысли будут сконцентрированы на водке, селёдке и на женщинах. Всё. Больше ничего в мире не будет существовать. И нам будет казаться, что это самая прекрасная жизнь. На самом деле это не так. Ведь существуют ещё и другие ценности, даже в этом же материальном мире, которые находятся гораздо выше. Т. е. прекрасная классическая музыка, например, красивые картины, просто общение людей друг с другом.

Можно провести опыт

Попробуйте месяц вообще не смотреть телевизор, сначала будет плохо, потом вы возьмёте и найдёте замену этому телевизору, в конце концов сконцентрируйтесь на чём-нибудь. Попробуйте сконцентрироваться. У вас нет телевизора, у вас нет компьютера, у вас нет радио, — что вы там не видели? Это всё было, это всё одно и то же. Вы увидите: вы приходите домой, — у вас вагон свободного времени, вы не знаете куда себя деть. Вопрос возникает – куда себя деть? Надо сказать странная постановка вопроса. Не надо себя никуда девать. Обратите свой взор на себя, потратьте то время, которое вы не потратили на просмотр какой-то телепрограммы для того чтобы сделать пару каких-то физических упражнений и тем самым укрепить это же самое ваше любимое физическое тело.

Возьмите книгу. Возьмите просто самую нудную, самую классическую книгу, которая вам никогда не нравилась. Простую классическую книгу, почитайте её, посмотрите, — что скрыто за этими строчками. Возьмите любое священное писание, той веры, которой вы принадлежите, почитайте его, разберите его. Ведь всё, что написано в Библии, в Коране, в Торе, это всё написаны духовные законы. Их надо изучать, расшифровывать, разбирать. На это уйдёт не один, день. (Кстати, это очень интересная увлекательная работа).

Но дело в том, что любое знание – практично, поэтому то знание, которое мы получаем – мы должны переводить в практику, поэтому это очень интересная игра и вам уже некогда будет смотреть телевизор там, пьянствовать в компаниях где-то – у вас будет другая игра, она будет на порядок выше. Это и есть аскеза.

Когда мы отрекаемся, — допустим, мы решили немножко духовно развиваться – мир вокруг нас меняется. У нас меняются знакомые, друзья, или мы принимаем решение изменить друзей. Это тоже есть одна из форм аскезы, одна из форм тапаса: мы отрезаем ненужных друзей, потому что друзей, их не может быть много. Настоящих друзей – их мало всегда. Сколько на себя может взять человек – максимум 12 человек, и то, это Учитель, Гуру может взять. Именно тех, настоящих друзей, которые могут нас выслушать, … всё остальные просто, знакомые. Так вот когда мы обрезаем кругу настоящих друзей, остаются именно настоящие друзья, когда мы начинаем заниматься аскезами. Все остальные, которые случайные попутчики, которые присосались к нам, сидят на нашей энергии, питаются нами, — они уйдут, уйдут искать других, потому что такие друзья – паразиты. Это есть аскеза.

Итак, для физического тела аскеза – это режим, распорядок дня, вовремя проснулись, вовремя легли, т. е. здесь мы наблюдаем что аскеза помогает проявлять порядок, и таким образом неразрывно связана с чистотой, с самодисциплиной. Человек не может делать одновременно несколько дел. Вы или можете изучать математику, или заниматься любовью, одно из двух. Нельзя одновременно заниматься любовью с женщиной и читать книгу – это невозможно. Вас никто не поймёт. Та же самая женщина, она не поймёт. И мы не получим удовольствия полного. Т. е. для физического тела аскеза понятно – когда физическое тело совершает аскезу, наши органы чувств начинают обостряться, потому что постоянное чувство голода, когда мы голодаем, и мы думаем сначала о еде, но мы пытаемся уйти от голода, то есть мы начинаем как-бы дисциплинировать наш ум, наш ум начинает сосредотачиваться на других задачах, потому что он устаёт сосредотачиваться на голоде. Т. е. он сосредотачивается не на питании грубом, физическом, не на грубой энергии, он начинает сосредотачиваться на более тонких энергиях, которые именно как раз и присущи питанию ума. Потому что ум невозможно питать картошкой. Но ум можно питать положительными чувствами, эмоциями. Потому что ум состоит из характера. А характер состоит как раз из тех чувств, в которых мы постоянно пребываем. Т. е. мы как-бы можем сдвинуться по гунам. Мы можем сдвинуться из невежества и страсти в сторону более спокойного состояния, называемого саттвой. И тем самым успокоить ум.

Таким образом аскезы для физического тела: голодание, физические упражнения, закаливание, постоянный режим, контроль.

Для ума аскезой является контроль над тем, что мы видим, что мы слушаем, что мы думаем, что мы читаем. Ум должен постоянно быть под контролем. Контроль ума осуществляется за счёт дыхания. Поэтому мы должны обязательно заниматься пранаямами (дыхательной гимнастикой). Мы должны знать хоть одну какую-нибудь молитву. Молитвой является мантра – а мантра вводит ум в резонанс с высокими космическими энергиями, при помощи которых ум отвлекается от сиюминутных дел. Для того, чтобы ум не уставал, нужно садиться в созерцание (наз. пратьяхара), нужно заниматься концентрацией внимания (дхарана), нужно слушать святых людей. Звук обладает силой, поэтому как раз при помощи аскезы ум обостряется. Но помимо ума есть другие тела. Но всё идёт отсюда. Начинается с физики и заканчивается всё душой.

Наша задача прийти к тому, что мы как бы разделяем себя я и душа. На самом деле мы являемся душой. А тело часть нас — это скафандр. Поэтому мы должны наложить на сознание, т. е. мы должны пробудить в сознании это понимание, что мы есть душа. И это понимание спустить из сверхсознания, мы должны спустить вниз до физического уровня, чтобы здесь, на физическом уровне мы воспринимали это тело как часть себя. А не наоборот. Что душа, там, где-то вдали находится, а тело находится здесь. А мы не есть это тело. В этом заключается большая трагедия современной цивилизации. Что всё обучение в ней построено так, что душа, она вроде как бы и есть, но она где-то далеко, они забыли даже где. Это даже смешно видеть. Т. е. мы живём во времена глупости.

Аскеза не должна совершаться просто так. Для того, чтобы совершать какую-то аскезу, какое-то отречение, давать какой-то обет, нужно чётко знать, для чего мы его даём. Т. е. если мы для профилактики голодаем сутки, трое суток – это профилактическое голодание. Но для того, чтобы голодать долго, нужно знать, для чего мы это делаем. Например, 18-дневное голодание приводит к тому, что мы начинаем чувствовать такую стихию как огонь. Т. е. мы начинаем понимать такую стихию, как огонь. Но для этого надо знать, как голодать. И что делать во время этого голодания. Не надо просто так голодать. Многие болезни лечатся голоданием. Но дело в том, что при неправильном подходе к голоданию приобретаются многие заболевания. Дистрофия, истощение организма, которое потом уже не восстанавливается. Раннее старение этого организма. Т. е. у на с должна быть чёткая цель: «Я голодаю, для того, чтобы…достичь этого, этого, этого». Вы должны знать это потому что голодание на начальных этапах обязательно приносит страдания. Но телесное страдание ничего, если ум будет сконцентрирован на более высоких целях. И когда ум получит наслаждение: когда сознание расширится, тогда страдания физического тела просто уйдут. Потому что физическое тело можно подпитывать не только принимая пищу, его можно подпитывать и другими способами (мы являемся энергетическим коконом) о которых многим не говорят, потому что не знают.

Есть люди – мистики, которые занимаются тем, что лежат на гвоздях, протыкают себя, голодают, хлещат себя лозинами, с шипами, обнажённые сидят в ледяных пещерах. И они набирают огромную силу. Их воля не имеет границ. Это хорошо. Но на что направлены их усилия? Какова цель суровых аскез? Куда деть тот огромный поток энергии? Дело в том, что набрал человек огромный поток энергии, а он не знает куда его направить – у него сознание ещё не развито. Ну и будет он сыпать искрами или мотать на рынок в Богдад и обратно без самолёта – и будет считать себя каким-нибудь великим сиддхой, аватарой или богом.

Так что надо ещё и учиться. А учение, знание является силой. Раз они являются силой, и тапас является силой, — они являются одной и той же силой. Т. е. тапас способствует принятию знания. А знание способствует тому, чтобы наше сознание очистилось. Раз сознание очищается, оно начинает расширяться, и мы переходим с одной эволюционной ступени на другую. Т. е. мы эволюционируем. Наше сознание растёт, наше внимание переходит с более низких вещей на более высокие. До тех пор, пока не дойдёт до уровня духовного. То есть пока наше сознание не станет религиозным сознанием. Т. е. пока мы не примем, что есть Бог.

Одним из видов аскез является альтруизм. Т. е. человек сознательно натягивает рубашку не только на себя, но и делится ёще этой рубашкой с кем-то, то это и есть один из видов аскезы, то есть, когда мы делаем что-то не только для себя, но и для других. Это называется карма-йога. Или деятельность ради кого-то. Это очень тяжёлый вид аскезы.

Как раз вот эти мистики, которые набирают огромную силу, они должны обязательно обладать огромной нравственностью, потому что чем больше силы, тем больше ответственности за то, чем ты обладаешь, а какой смысл, допустим крестьянин проходил мимо, его в чём-то прогневал, а он его в лягушку превратил, проклял на триста лет. Что тут хорошего? Надо сказать, что вся эта аскеза, вся эта сила, которая будет получена при помощи аскезы, она будет потрачена в-п-у-с-т-у-ю, именно впустую если человек не будет культивировать в себе доброту, милосердие. Энергия тапаса – это огромная концентрация и воля, не имеющая границ. А воля, которая не имеет границ и не обладает сердцем – это безжалостная машина. Такой человек становится демоном. Поэтому наряду с тапасом нужно культивировать в себе милосердие, доброту, добросердечность, открывать сердце. Это очень высокий уровень.